Вот уже три!!!

Вот и третья глава моей книжонки:

Глава №3.  Ужас в больнице.

   После такого сна, Лайла даже не сразу вспомнила: какой сегодня день? А день сегодня для неё был рабочий. Пациенты, плюс придётся встречать новенького интерна из Китая. Эмигрант, но по-английски говорит хорошо.

    Лайла встала. Открыла свой дневник, в который вот уже год записывает всё, что было в больнице, дома и вообще везде, где она находилась.

    Последняя запись касалась дня рожденья её подруги с колледжа – Ады Гринвортс. Лайла постаралась вспомнить её: «Бледная кожа, не бросающаяся в глаза внешность, короткие рыжие волосы. Она всегда была закрыта в себе. Комплекс неполноценности. Таких называют «замухрышками».

    Но работа не ждала и поэтому через несколько минут посреди неказистой комнаты с громоздким шифоньером и маленькой одноместной кроватью стояла уже не заспанная Лайла со слипшимися глазами, а настоящая женщина врач. Русые волосы сзади заплетённый в косичку, белый халат с пуговицами и двумя маленькими карманами.

– Да, мой сегодняшний «may cub» мне к лицу, – сказала Лайла перед уходом посмотрев в зеркало.

    Потом она ещё раз посмотрела в дневник. Дело в том, что каждой жизненной ситуации в дневнике она даёт название. Оно как бы служит заголовком.

    Взяв карандаш, она аккуратно вывела два слова: «Страшный сон». Потом заменив букву «ш» на «н» ушла из дому, предварительно закрыв его на два ключа.

                            . . .

    Засмотревшись на фронтон "Городской больницы Нью-Джерси" Лайла совсем не заметила как сзади к ней кто-то подошёл. Какой-то японец, или может быть кореец.
-- Здравствуйте, я теперь в вашей больнице... - с явным акцентом произнёс он.
    "Если бы каждый раз когда кто-то говорил, что он теперь в этой больнице давали доллар, то я бы уже была мультимиллионером" - подумала Лайла, но вместо этого вежливо сказала:
-- Хорошо. Вам наверное стоит пройти в вашу палату?
-- Нет, нет я интерн. Эмигрант из Китая. Вам должны были про меня сказать.
    Лайла вспомнила про интерна и спросила его имя.
-- Ян Дзен. Но зовите меня  просто Ян.
    Лайла попрощавшись, ушла и ещё раз посмотрела на Яна. Узкие глаза, худосочное тело и вытянутое лицо с чёрными, как смоль волосами. Она и не подозревала, что за ними кроется. 
                                      . . .  
    Пробираясь через толпы пациентов, с которыми она бегло здоровалась, Лайла дошла до конца коридора, где встретила своего начальника - Питера Майнберри. Дело в том, что она ещё с начала интернатуры влюблена в него. А как не влюбится? Всё-таки молодой девушке находится весь день ( и так уже 8 лет) в обществе кареглазого шатена, который всего на несколько лет старше её.
    Он оповестил её о новых пациентах и Лайла пошла в ординаторскую, разбирать анамнезы новоприбывших. Там она вспомнила, что ночью Ада посоветовала ей пойти к частному доктору-сомнологу.
-- Как же его зовут? - у самой себя спрашивала Лайла. - Точно! Вспомнила! Эльд Явло.
    И Лайла решила тут же, немедля записаться к нему на сеанс. Взяв телефон она, с присущей ей неторопливостью и аккуратностью набрала номер.
    Сначала в трубке слышались гудки, но это длилось не долго. Трубку взяли. С ней говорил... Ян Дзен!!!
    Он с его обыкновенным акцентом сказал:
-- Здравствуйте. Это офис Эльда Явло на Линкольн-стрит. Я его секретарь - Ян Дзен. Вы, что нибудь хотели?
    Лайла хотела было сказать, что она хочет записаться, но вдруг её охватила афония. Её губы сомкнулись, а язык как будто бы забыл, как надо говорить. Причину можно понять, если всё это увидеть.
    Прямо перед ней на диване сидел Ян, и о чём-то у неё расспрашивал.
    Другой Ян в трубке смеялся и проговаривал непонятное слово на китайском:
-- Джи джиу, джи джиу, джи джиу.
    Лайла бросила трубку и без оглядки побежала вон из ординаторской. 
    В холле она посмотрела вниз и к ужасу заметила, что весь пол кишит пауками. Она поскользнулась на пауке, упала и оказалась в "жестокой паутине" событий.
    Пауки лазили по ней. Одних она давила, других сбивала руками, третьих она сдувала с лица и т.д. и т.п.
    Она захлёбывалась пауками. Не было видно лица. И наконец они поглотили её. От некогда молодой женщины врача на полу теперь оставалась только прядь русых волос...